На снимке слева направо: автор, Татьяна Пилипейко, редактор «Эхо Москвы», и Ларри Робертс

« Да, именно он сыграл решающую роль в первых сетевых проектах» — так сказал о Ларри Робертсе его сподвижник, Фрэнк Харт, который руководил разработкой Interface Message Processor (IMP), основного технического компонента ARPAnet, и который вместе с ним работал в компании Bolt Beranek and Newman (BBN).

Прошедшей осенью в Москве побывал Ларри Робертс. По этому поводу не было массовых мероприятий, не трубили фанфары. И нынешний весьма скромный статус Робертса у себя на родине, и наблюдения за тем, как происходил этот визит, вновь навели на мысль о том, что Internet — это подлинная революция. В данном случае подтверждается известное выражение: «Революция пожирает своих героев». К счастью, расправа над прародителями Глобальной сети не приняла столь трагические формы, как это случалось во времена политических переворотов. Чаще всего, имена первопроходцев Сети несправедливо преданы забвению господствующим обывательским сознанием. Среди более ловких и предприимчивых, тех, кто прямо или косвенно сделал огромные состояния на Глобальной сети, тех, кто обрел популярность в массах или стал культовой фигурой новых медиа, нет ни одного из подлинных героев увлекательных событий, развернувшихся в 60-е и 70-е годы. Их почти забыли дома и тем более не хотят признавать в других странах. Не заслужил особой благодарности и Ларри Робертс, личность воистину легендарная.

Занимаясь историей Internet, я не мог не быть заочно знакомым с Робертсом, но однажды мне повезло. Случилось так, что это знакомство переросло в очное. Наша личная встреча состоялась во время командировки в Сан-Хосе. Там, анализируя свое расписание, я вдруг обнаружил на фоне напряженного распорядка день, который я мог использовать по собственному желанию. Согласитесь, для человека, совершившего 15-часовой перелет, не использовать рационально свободный день здесь, в сердце Кремниевой долины, мягко говоря, неблагоразумно. Поэтому с бесцеремонностью, выработанной годами журналистской работы, я позвонил Ларри и попросил его о встрече. Как ни странно, он сразу же дал согласие, и следующим утром я подъехал к самому новому кварталу в самой новой части этого совершенно нового города. На этом месте, как говорят местные жители, еще недавно росла капуста, а теперь на огромной площади стоят одинаковые как близнецы офисные новостройки, в которых арендуют помещения большей частью компании-«стартапы». Среди них затерялась компания с неожиданным и странным для русскоговорящего человека названием Caspian Networks, созданная Робертсом. Будучи вовсе не старше большинства своих соседей, она не похожа на другие молодые фирмы — хотя бы тем, что ее основатель годится большинству своих коллег в отцы или даже деды.

Я приехал немного загодя и, ожидая Ларри в близлежащем скверике, обнаружил чудовищную скульптуру, по сравнению с которой творения Церетели покажутся милашками. То ли от ее вида, то ли от сознания того, с кем предстоит беседовать, признаюсь, меня одолел страх. Чтобы лучше быть понятым, приведу цитату из книги Кэти Хэфнет и Мэтью Лайна о происхождении Internet, название которой, Where wizards stay up late, можно перевести так: «Там, где волшебники могут отдыхать». В ней приводится следующая характеристика Ларри: «Даже ближайшие сотрудники ничего не знали о его личной жизни. Было известно, что он интересуется не только компьютерами и коммуникациями, но и обладает необычайной предприимчивостью в вопросах управления. У него была репутация гения, в свои 28 лет в области компьютеров он сделал больше, чем другие за всю жизнь. Наделенный огромным запасом сил, Ларри мог работать ночами. К тому же он все схватывал на лету, результаты многолетних исследований ему можно было объяснить за считанные минуты. Робертс очень напоминал Ликлайдера, правда, ему не хватало чувства юмора. Ларри мог ставить перед собой кажущиеся невыполнимыми задачи и справляться с ними. Например, он и так быстро читал, но он решил увеличить свою способность к чтению. Спустя какое-то время восприятие информации ограничивалась для него только техникой перелистывания страниц».

С дрожью в ногах я шел на встречу с такой личностью, с одним из официально признанных отцов Internet. Робертс носит это почетное звание вместе с Винтом Серфом, Робертом Каном и Леонардом Клейнроком. Насколько справедливо ограничение отцовства именно этой четверкой, по большому счету, подлежит обсуждению (к появлению на свет Глобальной Сети приложили свои усилия еще многие и многие, а потому выделение кого-то не всегда справедливо) однако сейчас принято считать именно так. Но вот что абсолютно точно, так это то, что прародителем ARPAnet можно однозначно назвать именно Робертса. Между ARPAnet и Internet нет прямой преемственности, прежде всего потому, что ARPAnet — это монолитная сеть, и к тому же происхождение Internet однозначно связано с TCP/IP, что относится к гораздо более поздним событиям, датируемым концом 70-х годов. Быть может, точнее было бы назвать Робертса «дедом» Internet.

Никаких признаков собственного величия Ларри Робертс не обнаруживал, он оказался чрезвычайно тактичным человеком, но при этом немного замкнутым. Главная его черта — личная скромность. О Ларри немало рассказано в книгах по истории Internet. Автор одной из них описывает свое изумление, которое он испытал, увидев, на каком автомобиле ездил Робертс в конце 60-х, в период, когда был крупным государственным чиновником, возглавляя отделение в агентстве ARPA. На этой должности Ларри ведал распределением сотен миллионов долларов, шедших на финансирование ARPAnet, а его личным автомобилем оказался простенький арендованный седан отнюдь не последнего года выпуска, вид которого находился в соответствии с зарплатой госслужащего, но в противоречии с управляемыми Робертсом «финансовыми потоками». (Надо думать, что и в США существуют способы, благодаря которым люди, занимающие подобное положение, не остаются в накладе.)

Прошли годы, однако он не изменился в этом отношении. К стоянке Caspian Networks Ларри подъехал на машине, ни чем не отличающейся от остальных, что сразу как-то меня успокоило. Потом мы поговорили часа полтора или два. Так уж случилось, что содержание той беседы, состоявшейся в 2001 году, осталось неопубликованным. К счастью, спустя год мне снова удалось встретиться с Робертсом, на этот раз в Москве. Этот визит не был никак специально обставлен, и единственным публичным мероприятием, на которое мне удалось его подвигнуть, была часовая передача на радиостанции «Эхо Москвы». Естественно, ведущий (им был Матвей Ганопольский) свел нашу беседу в сторону общих проблем Internet, в то направление, которое более актуально для массовой аудитории. Позже мне удалось еще раз поговорить с Ларри, и теперь я хочу обобщенно представить результат обеих встреч, в Москве и в Сан-Хосе.

Ларри, насколько мне известно, ваше первое знакомство с компьютерами и дальнейшая научная деятельность начинались в Массачусетском технологическом институте. Жизнь распорядилась так, что вы оказались в центре событий в критический момент, когда развитие компьютерных технологий в США в целом и в МТИ в частности получило особое ускорение после запуска первых искусственных спутников в СССР. Не случайно на гигантской мемориальной стене, расположенной на соседней с МТИ станции бостонского метро, где отражены памятные вехи компьютерной истории, есть несколько отметок с российскими корнями. Среди них — запуск первого и особенно второго искусственных спутников Земли. Эта космическая победа СССР разбудила американскую администрацию, и началось мощное государственное финансирование отрасли, которое, в конечном итоге, и позволило создать основу для многих современных технологических достижений. Наши отечественные успехи, увы, оказались в основном катализатором для технического прогресса в США — и практически бесполезными на родине. Как отразился на вас процесс перехода от романтических 50-х годов к более деятельным 60-м, когда пришлось ориентироваться и на национальные интересы?

Действительно первая реакция на успехи русских обнаружилась уже в конце 50-х, но не столь быстрая, как можно было бы ожидать. В первые годы, примерно с 1960 года, я входил в неформальную и почти неуправляемую группу энтузиастов, образовавшуюся в Массачусетском технологическом институте. В ней было всего человек пятьдесят, не более. Каждый делал то, что хотел, мы были разделены по разным компьютерам — теперь бы сказали, по платформам. Кто-то работал на IBM 704, кто-то на Whirlwind. Позже появились транзисторные машины TX-0 и TX-2, но определенных планов их использования не существовало. Я, например, решил заняться распознаванием рукописных текстов, теперь вы можете понять степень моей тогдашней наивности. Но, так или иначе, на примере этой задачи я понял, что такое компьютер. Другие предпринимали попытки заниматься трехмерными задачами. На фоне проблем, которые были не по зубам тогдашней вычислительной технике, решались и более практичные задачи. Одной из них, в которой и я участвовал, была разработка операционных систем и компиляторов для TX-2. Эти и подобные работы финансировало правительственное агентство ARPA (Advanced Research Project Agency). Затем я пять лет проработал в Линкольновской лаборатории. Этот период, с 1962-го по 1967 год, можно назвать эмбриональным в развитии сетевых технологий. Создавались теоретические предпосылки к появлению того, что потом назвали ARPAnet. Ряд работ, особенно статьи Джозефа Ликлайдера и Роберта Тейлора (каждый из них в течение некоторого времени возглавлял Отделение методов обработки информации в ARPA), были в большей степени философскими, чем техническими. Они с самого начала внесли необходимое гуманитарное понимание предназначения сетевых технологий. Ликлайдер тогда представил свою гипотетическую идею Галактической сети. Сам он как гуманитарий значительных практичных результатов получить не смог, однако его работы стимулировали появление сетей, состоящих из компьютеров.

Я и мои коллеги по Линкольновской лаборатории были прагматичнее. Мы готовили техническую основу сетевых технологий. Одной из первых акций в этом направлении стало проведение в 1962 году исторической конференции. Она была посвящена будущему компьютеров. В силу имевшихся в ту пору технических ресурсов тематика выступлений в основном сводилась к созданию систем с разделением времени, но в большинстве докладов уже тогда просматривалось осознание той роли, которую смогут сыграть компьютеры как коммуникационные устройства. Необходимо отметить два важных обстоятельства. Во-первых, мы могли работать в обстановке совершенной академической свободы; от нас не требовалось ничего, кроме написания статей. Во-вторых, влияние военных на формирование направлений НИОКР было минимальным. Всем этим мы обязаны Ванневару Бушу, который создал именно такую концепцию взаимодействия правительства с учеными.

Увы, потомки неблагодарны. Когда с одним из тамошних аспирантов мы проходили через зал Ванневара Буша в МТИ, оказалось, что он не знает, в честь кого этот зал назван. Но это к слову. Ларри, известно, что ваш переход из исследовательской лаборатории на административную работу не вполне отвечал вашим личным желаниям. Насколько я знаю, Роберт Тэйлор, ваш предшественник на посту руководителя Отделения методов обработки информации ARPA многократно предлагал вам занять его место, а вы отказывались. Почему выбор выпал именно на вас? Расскажите о своем опыте работы с сетями до начала проекта ARPAnet.

В 1965 году один из последователей Ликлайдера, тоже психолог, Том Мэрилл образовал собственную компанию Computer Corporation of America. Он предложил соединить находившийся в Линкольновской лаборатории компьютер TX-2 с компьютером SDC Q-32 в Санта-Монике. Поскольку TX-2 «висел» на мне, то спонсировавшее эту работу агентство ARPA предложило меня в качестве соисполнителя. Конечный результат работ меня не удовлетворил, но это был первый опыт, эксперимент. На основании его в октябре 1966 года мы опубликовали статью Toward a Cooperative Network of Time-Shared Computers («К вопросу о сетевом взаимодействии компьютеров, работающих в режиме разделения времени»). Через год я написал статью Multiple Computer Networks and Intercomputer Communication («Многокомпьютерная сеть и межкомпьютерное взаимодействие»). Еще позже я составил план проекта Resource Sharing Computer Networks («Сети компьютеров с разделением ресурсов»). Все это и привлекло внимание Тэйлора к моей персоне.

Что касается механики перехода в ARPA, то это действительно занятная история. Я согласился только на седьмое по счету предложение; это была вынужденная реакция на своего рода шантаж. Отчаявшись привлечь меня, Тейлор, в конце концов, обратился за помощью к Гецфельду, директору ARPA, а тот выдвинул ультимативное условие, поставив дальнейшее финансирование работы Линкольновской лаборатории в зависимость от моего согласия или несогласия занять пост в Вашингтоне. Мне ничего не оставалось, как пойти на компромисс, однако затем я перетащил в Пентагон, где теперь располагался мой офис, еще несколько друзей по МТИ. Так я стал главным научным сотрудником Отделения методов обработки информации ARPA. Подлинная причина такого решения заключается в том, что Тейлор к тому времени понял: ситуация изменилась, и вызрела необходимость в переходе к практической работе.

Вас не смутило сотрудничество с военными? Вы же, как мне кажется, пацифист по природе.

Признаюсь, я никогда всерьез не думал о военных системах, я эту тему плохо воспринимаю. Вообще на протяжении всей своей карьеры я всячески старался избегать контактов с военными. В создании ARPAnet мы были идеологически независимы от оборонного ведомства, а в последующем только давали военным возможность входить в ARPAnet. Но это все, что я им мог позволить на тот период; позже они отделились в Milnet. Военные мне кажутся настолько примитивными, что я им просто не хочу уделять внимания.

Какими были первые сложности на пути создания сети?

Как ни странно, преодоление барьера изоляционизма в университетских кругах на первом этапе. В последующем сложности возникли в отношениях с производителями техники и, особенно, с телефонными компаниями. Когда мы начинали делать сеть, то первой целью была оптимизация использования ресурсов тех исследовательских лабораторий, которые существовали на средства, выделяемые правительством США через ARPA. Разделение доступа могло снизить общие затраты. Но большинство не желало ни пользоваться чужими компьютерами, ни отдавать собственные вычислительные ресурсы в пользование другим. Причем, как ни странно, консерватизм был больше на Восточном побережье, особенно в МТИ. Может быть, поэтому первый проект внедрялся на Западном побережье, хотя разработка технологий выполнялась в основном в Бостоне. Вот те четыре узла, которые первыми согласились войти в состав сети: Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, Стэндфордский исследовательский институт, Калифорнийский университет в Санта-Барбаре и Университет штата Юта. Они возглавлялись такими перспективно мыслящими людьми как Леонард Клейнрок, Даг Энгельбарт и Иван Сазерленд.

Одно из самых важных решений, принятых на первом этапе, состояло в переходе от коммутации цепей к коммутации пакетов. Известно, что идеи создания распределенной сети передачи данных появились примерно одновременно у нескольких людей, называют имена Пола Барана, Дональда Дэвиса и Леонарда Клейнрока. Что вы можете сказать по этому поводу?

Трудно говорить о приоритете в науке вообще и в данном конкретном случае. Баран работал в RAND, его задача была чисто оборонной, как сделать систему сообщений неуязвимой от ядерного нападения. Он предложил сетевую структуру и метод «горячей картофелины», которую можно перебрасывая с рук на руки передавать по цепи, не обжигая ладони каждому из участвующих. Но в практических решениях мы не воспользовались его опытом. Мой близкий друг Леонард Клейнрок был основным автором коммуникационных решений, он занимался методами передачи данных, близким к сетевым, начиная с 1959 года. Но мы общались и с Дэвисом, кстати, это он и придумал термин «коммутация пакетов». В развитие этой технологии внесли свой вклад и Норм Адамсон, главный разработчик радиосети ALOHAnet на Гавайских островах, и француз Луи Пуссен, и многие другие. О том, что ARPAnet — дитя гонки вооружений и холодной войны, говорили повсюду, но это абсолютно неверно. Я даже выступал в Конгрессе США, я объяснял конгрессменам, что сделанное нами относится к будущему науки, к будущему человечества, а военные всего лишь могут воспользоваться этим достижениями на равных правах с гражданскими. Да, мы работали на деньги, выделяемые военными, но при этом не имели в виду никаких специальных военных назначений, мы никогда не думали о ядерной войне и советской угрозе.

Мне тоже приходится очень часто оспаривать убежденность большинства в нашей стране, в том, что Internet — вторичный продукт военных исследований. В этом я часто расхожусь с теми, кто утверждает, что и у нас были конкурентные по уровню проекты. Только поставленные во главу угла академизм и гуманитарное начало позволили сделать Глобальную сеть такой, как она есть. Безумство поставленной вами задачи подчеркивает то обстоятельство, что ни одна из крупных фирм, существовавших на тот момент, не пошла на сотрудничество, а все сетевое оборудование ARPAnet было создано небольшой компанией Bolt, Beranek & Newman. Как же вам все-таки удалось пробиться через барьер неприятия?

Летом 1968 года от имени ARPA я разослал в 140 компаний официальные Приглашения к сотрудничеству (Request for Quotations — RFQ) и получил совсем немного откликов. Лидеры рынка компьютеров, IBM и CDC оставили мое обращение без внимания. Они утверждали, что построить сеть компьютеров невозможно, они не хотели пойти на снижение стоимости своего оборудования для использования его в нашем проекте. Но отрицательное отношение со стороны компьютерных фирм — ничто по сравнению с тем, что пришлось испытать со стороны AT&T, компании, которая была монополистом в области дальней телефонной связи. Тамошние инженеры меня просто освистали, мне улюлюкали, они вели себя отвратительно. За сто лет своего существования они уверились в том, что они — непреложный факт в истории человечества, а на самом деле всего лишь одна из возможных альтернатив.

В финал конкурсного отбора вышли две компании, но предпочтение было отдано BBN, отнюдь не самой специализированной фирме, где прежде работал Ликлайдер, она нам и построила Interface Message Processor. К тому моменту нам было ясно, что в начальном проекте будет четыре узла, в основе их взаимодействия будет теория, предложенная Клейнроком. Основным коммутационным оборудованием узла должен стать процессор IMP. Использование специализированного процессора освобождало стоящие в узле компьютеры от необходимой переделки и настройки. По сравнению с другим финалистом Ratheon преимущество BBN заключалось в качестве команды инженеров и ее демократической организации, они могли свободно творить. В канун 1969 года договор с BBN был утвержден Сенатом, и работа началась. Вместо рекомендованного ARPA компьютера PDP-8 специалисты из BBN остановили свой выбор на DDP-516, выпускавшимся компанией Honeywell, найдя его более надежным. К сентябрю 1969 года практически все формальные сложности были преодолены, Тэйлор оставил свой пост, я стал директором Отделения методов обработки информации и пробыл на этой должности вплоть осени 1973 года.

Какие к этому времени были получены результаты?

Прежде всего, нам удалось добиться той цели, которую мы перед собой поставили. Нам удалось оптимизировать использование вычислительных ресурсов. Одновременно был обнаружен целый ряд новых приложений, например, электронная почта.

Правда ли, что первым электронными сообщениями обменялись лично вы и Клейнрок?

Верно, Лен уехал с конференции, которая проводилась в Великобритании, в Брайтоне, раньше меня. В Лос-Анджелесе он обнаружил, что оставил свою электрическую бритву в общей ванной комнате. Он вспомнил, что на время конференции была установлена временная связь через спутниковые каналы и выделенные линии с ARPAnet, по ней он запросил меня, прекрасно понимая, что с учетом разницы во времени (а в Европе была ночь) вряд ли какой-то еще сумасшедший окажется на линии. Но он меня знал неплохо, поэтому получил ответ на своем экране, а несколько позже и бритву.

Некоторое время таким вот образом, подручными средствами, происходил обмен сообщениями. Появление электронной почты оказалось с одной стороны закономерностью, а с другой случайностью. Потом усилиями Рэя Томлинсона, Джона Постела и других была создана реальная почтовая система. Я и сам приложил руку к ней, написав программу чтения RD (ReaD), какое-то время она пользовалась успехом. В то время руководителем ARPA был Стивен Лукасик, физик по образованию и чрезвычайно увлекающийся человек. Он стал большим приверженцем электронной почты и однажды пожаловался на неудобство пользования; пришлось написать служебную программу.

***

Уход Ларри Робетса из ARPA в 1973 году не был случайностью. В этот момент закончились веселые академические игры, в мире менялась политическая обстановка, усиливалось влияние военных, и это откладывало отпечаток на деятельность Отделения методов обработки информации. На несколько лет работы по сетевым технологиям замерли. Следующая волна, относящаяся к концу 70-х, в большей степени связана с именами Винта Серфа и Роберта Кана, авторами протокола TCP/IP, Боба Меткалфа, предложившего Ethernet, и Тима Бернерса-Ли. Но это уже совершенно иной период, со своими правилами, который проходил под знаком коммерциализации.

В частности, были приняты некоторые технические решения, связанные с управлением прохождением пакетов по сети без использования интеллектуальных коммутаторов, которые сделали Internet «тупее»: вы отправляете пакет в сеть, не ведая того, что с ним происходит, в надежде на лучшее. Такого рода решения были приняты сознательно, из опасения монополии AT&T. Учитывая неблагосклонность компании к Internet, авторы хотели скрыть как можно больше от нее, чтобы AT&T не знала нечего о том, что происходит в Сети. Нет ничего более постоянного, чем временное. И по сей день ничего не изменилось, люди верят, как в религию, в нынешнее состояние дел, в то, что коммутатор должен быть тупым. Но интеллектуальный человек более продуктивен, чем тупой; понятно, что и интеллектуальное сетевое устройство будет эффективнее тупого. Именно этим сейчас и занят Ларри Робертс. В Caspian разрабатываются высокопроизводительные масштабируемые маршрутизаторы и коммутаторы. Они поддерживают разные протоколы, в том числе IP, ATM, MPLS, TDM и Frame Relay, при этом имеют функциональность оптического коммутатора.

Чтобы не заканчивать на грустной ноте, напоследок я спросил у Ларри, приходилось ли ему участвовать в каких-то проделках, которыми знамениты студенты и выпускники Массачусетского технологического. Он рассказал о некоторых из них. Несмотря на свои научные увлечения Робертс и Клейнрок были заядлыми игроками. Робертс разработал схему игры в блэк-джет и научил пользоваться ею своего друга. Схема работала неплохо, и хотя их не зачислили в черный список, но выдворяли из казино неоднократно. А однажды они решили потрясти казино, используя физику рулетки. Они решили изучить скорости вращения колеса, скорость движения шарика и на основании этих данных сделать машину для предсказания результата. Чтобы набрать статистику, они решили записывать шумы в процессе игры. Для этого друзья вмонтировали микрофон в гипсовую повязку на руке Ларри, а Лен стал играть. Все шло по плану, но Лену стало чертовски везти, он крупно выигрывал, тогда внимание службы безопасности привлек к себе Ларри со своей сломанной рукой, охранники решили ее осмотреть. Избегая худшего, изобретатели предпочли убежать.