Существует юридическая проблема. Многие лицензии, под которыми распространяется указанное ПО (прежде всего — GPL), по-видимому, несовместимы с российским законодательством об интеллектуальной собственности (часть 4 ГК РФ). Все не так  однозначно: одни юристы признают несоответствие, другие же не видят противоречий и полагают, что лицензии типа GPL можно вписать в ГК. Но это все теория. Судебной практики пока не было. Какая она будет и будет ли вообще — не известно.  Когда создавали четвертую часть ГК, о свободном ПО и его лицензиях даже не вспомнили, поэтому реакция от встречи в суде ГК и GPL непредсказуема.

Вторая проблема связана с сертификацией. У свободного ПО нет «заступника» — предприятия, которое, будучи материально заинтересованным, вложит изрядную сумму в его сертификацию. Процесс сертификации, как известно, требует времени, денег, организационных усилий, а часто еще и административного ресурса. Если речь идет о свободном ПО, всего этого нет и взять неоткуда. Процедуры сертификации устроены так, что без заинтересованного лица они даже не начнутся. Соответствующие государственные органы не имеют возможности провести сертификацию по собственной инициативе и за свой счет, даже если такая идея возникнет у их руководства. Другими словами, любую сертификацию свободного ПО вынужден проводить тот, кто его эксплуатирует.

Третий риск касается совместимости свободного ПО с некоторыми новыми моделями оборудования. Так уж сложилось, что производители стараются держать в тайне протоколы и форматы обмена со своим оборудованием (во всяком случае не торопятся их обнародовать). Драйверы они пишут в первую очередь для самых распространеенных операционных систем, то есть семейства Windows. Для иных систем драйвер может появиться с опозданием, и будет он попроще. А то и вовсе не появится, и придется ждать несколько месяцев, пока энтузиасты разберутся в проприетарном протоколе или формате и напишут свой драйвер. Корпорации — производители проприетарных программ (даже не слишком распространенных) договариваются с производителями оборудования о своевременном создании драйверов. За свободным ПО во многих случаях не стоит никакой корпорации, договариваться некому. Отсюда и менее полная поддержка оборудования.

Четвертый риск... Нет, его нельзя назвать риском. Скорее, недостаток. Он состоит в том, что подавляющее большинство свободных программ написаны для свободных операционных систем. На платформу Windows перенесены лишь некоторые, да и работают они в «чужой» операционной системе не всегда хорошо. Таким образом, переход на свободное ПО вряд ли может быть поэтапным. Он будет радикальным — со всеми сопутствующими осложнениями для бизнеса.

Что касается нехватки и дороговизны специалистов для обслуживания свободного ПО, то высказывания такого рода не выдерживают критики. Совершенно естественно, что для более редких программ и специалисты более редки, независимо от того, свободные это программы или коммерческие. (Кстати, редкость одновременно означает слабую подверженность вирусам и прочим вредоносным программам. На сегодняшний день соотношение интенсивностей сетевых угроз для Windows и для свободных операционных систем таково, что в последнем случае можно не пользоваться антивирусом вообще.)

Многие виды рисков существуют одновременно для проприетарного и свободного ПО, но в одном из двух случаев они больше. Многие специфичны для проприетарного. Рисков же, характерных только для свободного ПО, совсем немного. Потому что это ПО никогда не существовало в тепличных условиях монополизма производителя и картельных соглашений. Оно выживало в суровых условиях естественного отбора. То, что сумело выжить, — поистине крепкое и здоровое.

Николай Федотов, главный аналитик компании InfoWatch; fnn@fnn.ru